Бегущий по лезвию бритвы - Страница 24

– И йа тофе, тарахой! – захлебываясь от восторга, произнесла Аманда. – Фосьми менья с топфой! Йа пойту флетом и прикройу тепфя шфойим телом, кохфта онеи шфыгнут ф тепфя$7

И вновь аудитория встретила ее высказывание бурей аплодисментов и ревом смеющихся голосов, а Джон Изидор почувствовал возрастающий, но бессильный гнев, от которого начинало ломить затылок. Почему Бастер Френдли постоянно старается подставить подножку мерсеризму? Кажется, только Бастер ополчился на Мерсера, а ведь Уилбера Мерсера даже ООН, в принципе, поддерживает. А американские и советские органы правопорядка публично заявили, что мерсеризм способствует снижению уровня преступности, потому что люди стали чаще задумываться и беспокоиться о бедах ближнего своего. «Человечеству жизненно необходимо еще больше эмпатии!» – неоднократно заявлял Титус Корнинг, Генеральный секретарь ООН. Быть может, Бастер насмехается из зависти и из вредности, предположил Изидор, что, несомненно, объясняло бы многое; они – Бастер и Уилбер Мерсер – своего рода соперники. Но что за соревнование между ними? За что они борются?

За наши мысли, решил Изидор. Они сражаются за право контролировать наши психические индивидуальности; с одной стороны – эмпатоскопы, с другой – гогот и смешные экспромты Бастера Френдли.

Надо рассказать об этом Ганнибалу Слоату, решил он. И спросить, верно ли данное предположение. Босс должен знать ответ.

Припарковав свой грузовой транспорт на крыше клиники Ван Несса, он быстро отнес вниз, в кабинет Ганнибала Слоата, пластиковый ящик, в котором находился неподвижный поддельный кот. Когда Изидор вошел, мистер Слоат оторвал взгляд от недочитанной страницы; его пепельное лицо нахмурилось и покрылось, подобно воде в ветреную погоду, рябью морщинок. Ганнибал Слоат, слишком старый, чтобы эмигрировать, был вынужден, вместе со специалами, доживать свои годы на старушке Земле. Пыль с течением лет разъедала его; черты лица стали бесформенны и серы, серы стали и его мысли; ноги усохли и подгибались в самый неподходящий момент; это сделало его походку покачивающейся и неуверенной. Он смотрел на окружающий мир сквозь очки, в буквальном смысле запорошенные пылью.

По каким-то причинам Слоат никогда не протирал стекла очков; возможно, признавая свое поражение; он не сопротивлялся радиоактивной грязи, и она давным-давно спокойно приступила к грязному, немилосердному делу, изо дня в день погребая Слоата под собой. На данный момент пыль практически отняла у него зрение. В ближайшие годы, которые ему еще остались, она разрушит слух, обоняние, осязание и вкус; в итоге у Слоата останется щебечущий, больше напоминающий птичий, голос, который тоже вскоре смолкнет навеки.

– Что это там у тебя? – спросил мистер Слоат.

– Кот. У него короткое замыкание в блоке питания. – Изидор поставил клетку прямо боссу на стол, на разложенные бумаги и документы.

– Зачем ты притащил его мне? – сердито спросил Слоат. – Неси вниз, в мастерскую, и отдай Милту. – Но все же по привычке он открыл крышку и вытащил муляж. Когда-то он и сам занимался ремонтом, причем считался первоклассным мастером.

Изидор сказал:

– Я думаю, Бастер Френдли и мерсеризм сражаются между собой, стараясь завладеть нашими душами.

– Если так, – произнес Слоат, осматривая кота, – Бастер побеждает.

– Он побеждает в данный момент, – ответил Изидор, – но в конечном итоге он все равно проиграет.

Слоат поднял голову и уставился на собеседника:

– Почему?

– Потому что Уилбер Мерсер всегда возрождается. Он вечен. Он взбирается на вершину холма, но его тут же сбрасывают вниз; он опускается в Загробный Мир, но с неумолимостью восстает… И мы вместе с ним. Значит, мы вечны, как и он. – Изидор чувствовал себя как никогда хорошо: он так здорово все сформулировал; обычно в присутствии мистера Слоата он тушевался.

Слоат ответил:

– Бастер бессмертен, как и Мерсер. Не вижу разницы.

– Он не может быть бессмертен, ведь он простой человек.

– Очень сомнительно, – спокойно произнес Слоат. – Конечно, никто не уточнял.

– Это из-за того, что Бастер Френдли может подготовить за день сорок шесть часов передачи для эфира?

– Правильно.

– А Аманда Вернер и все остальные женщины?

– Они тоже бессмертны.

– Неужели они – высшая форма жизни, пришедшая к нам со звезд?

– Мне до сих пор не удалось выяснить это окончательно, – признался мистер Слоат, все еще осматривая кота. Он снял запыленные очки и теперь смотрел «собственными» глазами в приоткрытую пасть кота. – То, что я могу сказать в отношении Уилбера Мерсера… – Последние слова он произнес почти неслышно. Он чертыхнулся, затем выругался, нанизывая одно ругательство на другое, будто соединял кольца цепи; Изидору показалось, что словесное безобразие длилось целую вечность.

– Этот кот, – в итоге сказал Слоат, – не подделка. Я предполагал, что нечто подобное когда-нибудь да произойдет. Значит, кот мертв. – Он уставился на труп кота и нанизал еще одну длинную цепь ругательств.

В дверь заглянул Милт Борогроув – крупного телосложения мужчина в синем парусиновом фартуке. Его кожа напоминала шагрень.

– Что случилось? – спросил он.

Увидев кота, он зашел внутрь помещения и приподнял животное.

– Придурок, – сказал Слоат, – принес его сюда. – Никогда прежде он не произносил этого слова вслух в присутствии Изидора.

– Будь он еще жив, – вздохнул Милт, – мы отвезли бы его к настоящему ветврачу. Интересно, сколько он стоит? Есть у кого-нибудь каталог «Сидни»?

– 3-значит, в-ваша с-сстраховка п-покрывает все у-уб-быт-ки? – Изидор обратился к Слоату. Он почувствовал, как ноги предательски задрожали, а в глазах потемнело; комната наполнилась темно-каштановым туманом, который рассекали зеленые искрящиеся полосы.